Лилия

Я сладко потянулся сидя в кресле и достал последнюю сигарету из пачки. Смяв комок бумаги я метнул его в рядом стоящее мусорное ведро, где он прокатился по ободку, а затем упал на пол.

Дверь на балкон была открыта настежь и, подставив лицо под сквозящий воздух, я сладко затянулся первой сигаретой за день. За окном играло яркое солнечное утро, лучи света падали на ламинированный пол и отражались прямо в глаза. Я лениво прищурился и смотрел на пролетающих мимо птиц, завидуя их грации и свободе в бризе, их беззаботному распорядку дня.

Докурив сигарету и затушив бычок в пепельнице я встал, отряхивая помявшуюся рубашку и брюки от пепла. Заглянув в комнату я взглянул на Лилию. Её светлые волосы были разбросаны по подушке, а зелёные глаза были слегка приоткрыты. Бледная рука выглядывала из-под тонкого покрывала и немного дёргалась во сне. Я улыбнулся, закрыл дверь в комнату за собой и вышел из квартиры.

До отеля я всегда шёл пешком, разглядывая прохожих по утрам - кто-то суетливо искал ключи от машины, спеша на работу; кто-то заспанно зевал, неловко прикрывая рот ладонью; кто-то бодрым и восторженным голосом разговаривал по телефону; кто-то даже улыбался в ответ, увидев на моём лице широкую улыбку.

Я поднялся на третий этаж и вошёл в номер 309. Мария ждала меня, лежа на постели лицом ко входу, оголив из-под тонкой простыни лишь ноги и грудь. Её чёрные волосы и карие глаза словно притягивали свет, поглощая его, захватывая его в ловушку. Как и мой взгляд.

Каждый раз я убеждался всё больше, что мы созданы друг для друга. Когда мы были с ней вместе мы практически сливались телами и я не чувствовал ничего другого, кроме горящего желания и неутомимой страсти.

Мы упали на кровать друг рядом с другом, тяжело дыша. Она прильнула ко мне, уложив свою голову на плечо. Мы шептали нежности друг другу на ухо, когда разговор пришёл к знакомому вопросу.

"Когда ты наконец расстанешься с ней и мы будем жить вместе?", - спросила она. В её голосе слышались нотки капризности. "Я тебе тысячу раз говорил, это не так просто."

Лилия была дочерью обеспеченных родителей. Наши отношения были взрывными поначалу, но не прошло много времени до осознания, насколько она похожа на двадцатипятилетнего капризного ребёнка.

Она спускала деньги родителей, выпивала, курила, ругалась матом и делала всё, чтобы привлечь их и моё внимание.

"Наконец-то ты нашла мужчину, который принимает тебя такой. Цени его." – назидательно говорила её мать.

Выносить Лилию со временем стало сложней. Её вредные привычки, ежедневные ночные возвращения домой и перекладывание обязанностей утомляли меня. Мне хотелось быть ближе к моей любимой женщине, проводить свободное время с ней, равноценно разделять работу и быт, ухаживать за крохотным садом на заднем дворе нашего уютного домика.

У меня не было желания искать постоянную работу - слишком доступны для меня были деньги её родителей, которые они, тем не менее, не стали доверять лично мне. Любые крупные траты должны были проходить через них, а они, заработав своё состояние сами, прекрасно знали цену деньгам и кого можно к ним подпускать.

Выпивая в баре и сидя в раздумьях о своей ситуации я познакомился с Марией. Мария была олицетворением всего того, чего мне не хватало в Лилии - миниатюрная брюнетка с длинными волосами ниже плеч, от взмаха которых я терял контроль над собой, нежными руками, так уверенно скользившими по моему торсу, и манящими карими глазами, проникающими в глубины моего взгляда. Её белозубая улыбка всегда могла разоружить меня в момент ссоры, а укоризненный взгляд мог подчинить своим ненасытным желаниям.

Мария никогда напрямую не осуждала мой образ жизни, огонь в её глазах вызывало моё нежелание разрывать отношения с Лилией.

Уехав развивать своё дело в других странах родители Лилии оставили нам квартиру и деньги для развлечения любимой дочери. Лилия могла продолжать свой беззаботный, клубно-алкогольный стиль жизни без контроля родителей.

Мария принесла мне идею, которую я неохотно подхватил.

Когда Лилия в очередной раз вернулась домой ближе к утру я помог ей улечься в постель, а затем выбросил туфли в мусорный контейнер, по пути набрав немного земли с прохладного зелёного газона.

Проснувшись, она вошла на кухню, держа руки у своих висков и прикрывая глаза от света.

"Хорошо вчера отдохнула?" - я спросил с улыбкой.

"Тише, Костя.. Почему ты так решил?" – спросила она, морщась от головной боли.

"Ты пришла босой домой!" – я жестом указал на её ноги.

Она нахмурила брови, села на кухонный стул и рассмотрела свои ступни, а затем кинула взгляд в сторону прихожей.

"Что, правда? Совсем не помню ничего. Мне показалось, что я была в туфлях весь вечер."

Каждый день я переставлял её вещи, пряча одни, выбрасывая другие. С каждой новой неделей её раньше звонкий голос становился менее уверенным, она становилась вялой и сонливой.

В один из редких моментов которые я проводил дома с ней сидя в кресле я взглянул на безмятежное сонное личико Лилии и увидел ту беззащитную, хрупкую девушку которую хотелось прижать к себе и гладить по чудным светлым волосам, нежно проводить пальцами по бледному плечу, щекотать до смеха и слёз и кружить в танце по комнате.

Мы с Марией перечитывали неожиданное письмо от родителей Лилии бессчётное количество раз. Она нервно ходила кругами по комнате, а я отрешенно смотрел в пол.

"Они прилетают в воскресенье. Костик, любимый, ты должен это сделать," - твёрдо сказала она.

Я молча кивнул. Мысли лихорадочно крутились в голове.

Я разглядывал пассажиров прибывшего рейса. Те, с кем я встречался взглядом быстро отводили глаза в сторону, спеша к ленте багажа.

"Мама, папа!", – радостно воскликнул я и помахал руками, привлекая внимание родителей Лилии.

Мы мчались по трассе обратно в город, пока родители расспрашивали меня о ней.

"Знаете, последнее время она не очень здорова. Не знаю, что на неё нашло, но в больницу идти она отказывается, говорит, это у неё сезонное, она отоспится и всё пройдёт," - ответил я.

Я перевёл взгляд в зеркало заднего вида. Мать Лилии слегка нахмурилась, а затем её лицо разгладилось, словно эта новость была для неё не новой.

"Она - наш нежный цветочек. В детстве зимой постоянно болела, держись рядом с ней и она мигом встанет на ноги", - ответил её отец.

Помолчав несколько минут он повернулся ко мне и снова заговорил.

"Мы решили продать свой бизнес здесь и перевести деньги вам. Я знаю, что ты поможешь ей грамотно распорядиться финансами и вложить их в хорошее дело."

Моё сердце бешеным темпом стучало в груди. Я почувствовали вибрацию телефона и взглянул на сообщение от Марии.

За спиной я услышал пронзительный крик и вернул глаза на дорогу, пытаясь удержать выскользнувший из рук руль. Автомобиль на высокой скорости пробила металлическое ограждение и ударившись о землю, дважды перевернулась.

Выдавив стекло водительской двери я выполз наружу и, согнувшись от боли, лёг на заснеженную землю. Где-то вдалеке я услышал вой сирен.

Остаток вечера прошёл в тумане. Я слышал слова "сотрясение" и "перелом", но не мог понять, к кому обращаются медики. Когда заклинившие задние дверцы были открыты резаком моему зрелищу предстали тела родителей Лилии, так похожие на сломанных птиц.

Я не помню, как Лилия плакала. Казалось, её потеря была больше слёз, больше, чем один человек может осознать за всю свою жизнь.

Неделями ходить и дышать для меня было мучительно больно. Мария рвалась меня выхаживать, перебинтовывать и возить в больницу. Но я не мог надолго пропадать из квартиры. Лилия нуждалась в уходе.

"Костя, мне кажется, я начинаю сходить с ума.", - сказала она в один из вечеров.

"Я хочу сказать, что я тебя люблю, и что всё оставшееся мне от родителей – осталось и тебе, в случае чего."

Её ноготки, ранее с изящным маникюром, были неухожены и погрызены. Её яркие и светлые волосы были ломкими и блеклыми. Я чувствовал себя хуже, чем она выглядела.

"Не вздумай даже думать об этом, я тебя не покину. Всё будет хорошо.", – уверял я её.

Лилия становилась мрачнее с каждым днём.

Возвращаясь после встречи с Марией я был погружён в свои мысли, когда споткнулся о выбоину в тротуаре. Поднявшись и осторожно ступив на ногу я ощутил резкую боль в колене.

Я вызвал врача на дом и молодой шутливый фельдшер приехал, осмотрел мою ногу, резюмировал, что ничего опасного нет. Накладывая бинт он бегло осмотрел мою кухню и его взгляд зацепился за что-то.

"Эти таблетки содержат барбитурат. Откуда они у Вас?"

"Моя жена принимает для сна.", - коротко ответил я. Моё сердцебиение участилось.

"Он запрещён для повседневного использования во всех странах и его без рецепта не продают. Откуда он у Вас?", – спросил он настойчивее.

Я промолчал, попытавшись придать лицу задумчивое выражение.

"Пойдёмте к моей машине, у меня есть хорошее снотворное в аптечке. Пусть она его принимает. Завтра утром нам нужно будет забрать вашу жену в стационар, прочистить организм от этого препарата.", - сказал молодой врач.

Я согласился и начал спускаться вслед за ним.

Мы подошли к его машине, и он, открыв дверцу, нырнул внутрь.

Схватившись одной рукой за дверь авто я вытянул фельдшера за плечо, и со всего размаху приложил его в висок дверью.

Я ударял его дверью машины пока он не перестал размахивать руками и цепляться за меня. Затем ударил ещё пару раз. Раздался неприятный хруст. Я держал за плечо тело с кровавым месивом вместо головы. Серо-красная масса стекала с сидения на асфальт.

Затолкнув его на пассажирское сидение я медленно обошёл машину и сел на место водителя.

Спустя час передо мной открылся волшебный вид ночного моря. Оно отражало луну и вело яркую дорожку прямо ко мне. За несколько сотен метров до поворота перед обрывом я остановил машину перед крутым спуском вниз. Перетащив тело на переднее сидение, я завёл машину и снял её с ручника. Она плавно скатывалась вниз, набирая скорость, когда неровно вильнула, пробила ограждение и, зависнув, как птица, на доли секунды, рухнула вниз. Даже отсюда я услышал в абсолютной тишине ночи скрежет, а потом глухой всплеск.

Домой я добрался автостопом с помощью разговорчивого мужчины пожилого возраста на ржавеющем грузовике. Он рассказывал мне историю своей жизни, словно мне было это интересно, пока я молча смотрел в окно на угасающие ночные огни города, дающие дорогу новому дню.

Попросив остановки у метро я бросил купюру ему на сидение.

Подходя к дому я обнаружил шумную группу людей, обступившую подъезд моего дома. Протиснувшись сквозь толпу я увидел Лилию.

Она была словно цветок из горшка разбившегося о землю. Её руки и ноги были неправдоподобно изогнуты, блеклые волосы раскрыты веером, а зелёные глаза были распахнуты и стеклянным взглядом смотрели в небо.

Я бросился к её телу, не понимая что это моя Лилия, она была так непохожа на себя, всегда такая нежная и изящная, а сейчас обездвиженная и холодная.

Следующие дни проходили сумбурно и шумно, на звонки Марии я не мог отвечать.

На столе нашей квартиры нашли записку, сделанную дрожащей рукой: «Больше так жить я не могу. Смерть моих родителей оказалось для меня ударом намного сильней, чем она могла пережить. Костя, спасибо за то, что ты был рядом, я всегда буду тебя любить. Прощай.»

В тот день на подоконнике у меня стоял цветок лилии, который я купил у выхода из метро.

Когда я впервые встретился с Машей спустя недели она была взволнована. Пока я сухо выкладывал ей факты она нацепила маску скорби, но в её глазах я видел радость, спрятанную за притворной горечью.

Весна пришла на смену зиме, после продажи квартиры Лилии мы переехали в новый город прихватив с собой только пару чемоданов.

Мы раскладывали свои вещи в новом просторном доме недалеко от моря, с небольшой территорией и садом, как я давно и мечтал.

В один из поздних весенних дней Мария спросила, не видел ли я её ключи от авто.

"Я их вешала на крючок в прихожей, но не могу найти. Пересмотрела всё вокруг и не нашла. Ты не видел их?"

"Неа. Может, ты их выронила, когда шла к дому?" – ответил я ей, не оборачиваясь. Я аккуратно закапывал саженцы лилии в клумбу под палящим майским солнцем.

"Да, наверное, ты прав. Ладно, Костик, я поехала по магазинам, я возьму твою машину, хорошо?"

Я поднялся, отряхнул руки от земли и приподнял соломенную шляпу. Комбинезон для работы в саду был мне немного велик, но в нём движения не были стеснены.

Мария потянулась ко мне, привстала на цыпочки и поцеловала меня в губы. Я улыбнулся и поцеловал её нос, заглянув в её чудесные изумрудные глаза. По дороге к гаражу она обернулась мне.

Я помахал ей в ответ, а затем взглянул вслед за отдаляющейся фигурой. Солнечные блики играли в её блестящих русых волосах.

Я сунул руки в карманы комбинезона и улыбнулся.

Ключи от машины приятно холодили мне ладонь.